Глава 7: Наука

Наше понятие о «практичности» содержит в себе ловушку. «Практичное» подразумевает причинно-следственный закон, доставшийся нам от старого мира, и согласно ему следует, как бы мы не старались, наших усилий будет не достаточно, чтобы создать более прекрасный мир, или хотя бы преуменьшить ужасы этого. Кризисы слишком велики, сила у власти слишком значительна, а вы лишь крохотный индивидуум. Если даже самые сильные в нашей системе – президенты стран и компаний – находятся под властью сил, более великих, чем они сами, ограниченные ролями и описаниями их работам, которым они должны следовать, насколько же мы, простые смертные, слабее, чем они.

Не стоит удивляться, что рано или поздно столь много активистом приходят в отчаяние. Они говорят, «Когда я был молод и идеалистичен, я тратил безграничное количество энергии на решение проблем, но в конечном итоге я понял, насколько масштабны проблемы и насколько сильно сопротивление к переменам. Сколько бы мы не старались, никаких усилий никогда не будет достаточно.» Другими словами, они испробовали все возможное из категории практичного.

Вопрос, стоящий перед нами заключается в том, что нам делать, когда по-большому ничто практичное более таким не является? Разумеется, мы будем делать непрактичные вещи, или то, что считается непрактичным в обыденном понимании.

И вот критическая точка: наше обыденное понимание того, что практично зиждется на видении мира, мифах, которые стремительно устаревают. Более того, эта устаревающее видение мира является основой того мира, что мы пытаемся изменить. Другими словами, кризис цивилизации и отчаяние, исходят из одного источника.

Можно сказать, что наше отчаянное понимания бесполезности технологий в решении кризиса разделения – это знак пришествия нового века. Вот новая точка отсчета: мы перестаем отчаиваться и нечто новое становится доступным. Старая история наконец завершается, освобождая место для появления новой истории. Это не может произойти пока надежда зиждется в старой истории. Это не сможет произойти, пока что-то «практичное» из старой истории будет существовать дальше, что означает – у старой истории еще есть жизнь. Поэтому аргументы о «близкой кончины» столь бесценны. Они указывают на узкое видении мира Истории Разделения и что на ее условиях, ее невозможно признать недействительной.

Я не хочу сказать, что необходимо отречься от всего здравомыслящего в старой истории. Новое не отрицает старое, но содержит и превосходит его. Я хочу сказать, что если мы будем ограничены старыми вещами, наша цель будет неосуществима. Для тех кто пребывает в отчаянии или близок к нему, любая попытка изменить мир кажется безнадежно наивной.

По ту сторону отчаяния находится обширная территория, новая история мира, дающая рождение радикально отличному пониманию причин и следствий, но ее не видно с другой стороны, хотя иногда можно заметить проблески, предчувствия. Согласно ее логике, ситуация совершенно не безнадежна.

Откуда проистекают наши понятия о практичности, реализме и следственности? Из физики. История Разделения и програма контроля, ее производная, разрушаются, на личном и коллективном уровне, не только из-за того, что ее эффективность падает и не только из-за подорванного доверия к мифу о сотворении мира. В то время как это происходит, научные мифы о разделении также рушатся. Эти глубинные сдвиги в парадигмах предлагают иную концепцию природы «я», вселенной, и отсюда причины почему происходят те или иные вещи и что является практичным. Эти передовые развития в физике, биологии и психологии очень важны для понимания как мы ведем себя социально, экономически и политически. Они не просто любопытны. На самом деле я осмелюсь предположить, что никакое движение по изменению мира не сможет добиться успеха, если не будет черпать из этих глубинных сдвигов парадигм.

Первым сломался нео-Дарвинизм, который гласит, что четко описанные цепочки ДНК, называемыми генами, эволюционировали благораря рандомальной мутации и естественному отбору, и эти гены программируют живые существа максимилизировать репродуктивный личный интерес. Сейчас мы понимаем, что подобное положение вещей действует в очень узкой сфере: макроэволюция происходит не благодаря рандомальной мутации, а скорее через симбиозное объединение, благодаря получению экзогенных цепочек ДНК, и рекомбинированию, делению и сращиванию их собственных ДНК. Также это происходит благодаря клеточной и эпигенетической наследственности. Отсутсвие на генетическом уровне некоего невидимого и раздельного «я», занятого максимализацией личного интереса, отрицает главную метафору, на которой зиждется История Я. Генетическое «я» имеет размытые границы. Эта химера – результат продолжающегося обмена ДНК и информации с другими организмами и окружающей средой. Не то чтобы у «я» нет границ; просто эти границы меняются, и «я» в пределах этих границ тоже меняется.

Более того, изучение экологии учит нас, что виды эволюционируют не только, чтобы служить генетическому личному интересу (сложно определить, когда организмы перестраивают собственные гены), но они также эволюционируют, чтобы служить нуждам других видов и всей экосистемы в целом. Это бы не удивило близких к природе культуры, существовавшие в древности. Тогда люди знали, что каждый вид имеет уникальный и необходимый дар, но наука пришла к этому пониманию лишь в последнее поколение: например, понимание, что если один вид становится исчезнувшим, вся экосистема становится более хрупкой. И это не значит, что теперь всем придется легче, поскольку хищника больше нет. Интерес одного – это интерес каждого.

Еще более глубокий вызов Истории Мира представляет квантовая революция в физике, которой более 80 лет, но по прежнему она остается настолько чуждой научным допущениям предидущих веков и нашей доминантной Истории Мира, что мы по сей день находим ее контринтуитивной и странной. Я с колебанием приступаю к этой теме из-за затасканного использования слова «квантум», которое используется, чтобы вдохнуть научную легетипность в разных рода сомнительные идеи и продукты. Тем не менее феномен квантов настолько явно опровергает базис «практичности», что необходимо дать его краткое описание. Пожалуйста поймите, я описываю квантовую механику не как доказательство любого из утверждений в этой книге, но скорее делаю это на мифопоэтическом уровне, как источник интуиции и метафоры.

Базисный принцип Ньютоновской вселенной, представленный выше, заключается в том, что вещи «происходят просто так» без причины. (Их необходимо заставить случиться) Но в квантовом мире это совсем не так. Вместо того, чтобы быть полностью предопределены тотальностью сил, действующих на них, квантовые частицы, такие как фотоны и электроны, ведут себя рандомально. Можно расчитать их возможное поведения, но для каждого данного фотона полный перечень всех физических влияний, действующих на него, не бывает достаточен, чтобы предположить его поведение. Фотон А может пройти свозь прорезь и оказаться здесь; фотон Б может оказаться там – почему? Нет причин и объяснений; физики называют такое поведение рандомальным. Здесь, как основа наших объяснений физической реальности лежит непричинность. Вещи происходят без применения к ним силы.

Вышеприведенный пример, хотя и достаточно упрощен, неоспорим; физики безуспешно пытались сохранить детерминизм в течении 90 лет. Ситуация не улучшилась и после известной фразы Эйнштейна: «Бог не играет в кости со вселенной.» Не избавившись от неопределенности, физики закопали ее в безопасности микрокосмоса: рандомальное квантовое поведение в сумме дает агрегат определенного, причинно-следственного поведения человека, в котором, как и раньше, ничего не происходит без применения силы.

Почему один фотон попадает сюда, а другой туда, если к нему не была применена сила? Ну, по той же причине почему вы делаете это, а не то, без применения силы с внешней стороны. Вы делаете выбор, соответсвенно интуитивный ответ – фотон тоже делает свой выбор. Физика, разумеется, не может принять подобный ответ, поскольку это настолько далеко за пределами научной мысли, что вызвал бы у ученых смех. Физика – и помните, что на ней зиждется История Мира, решая, что практично и как все функционирует – вместо этого называет подобное поведение рандомальным, ценой неопределенности, заменив ее на вселенную безсознательных, стардатных строительных блоков. И дейстивтельно, придать выбор чему то столь незначительному, как фотон или электрон было бы равносильно признанию, что вся наша вселенная сознательна, от начала и до конца. Вселенная бы перестала быть кучей вещей; мы бы больше не предоставляли себе роль хозяев и повелителей. Проект Истории Людей сотрясся бы до основания.

Отметим, что для большинства людей, когда-либо живших на Земле, не принесло бы больших усилий поверить, что вселенная разумна от начала и до конца. Древние люди, анимисты и панентеисты, считали разумными все существа, не только растения и живтоные, но также камни и облака. Маленькие дети в нашем обществе ведут себя подобным же образом. Мы называем это персонофикацией или проекцией, и считаем, что лучше них и анимистов понимаем, что вселенная на самом деле в основном мертва и бездушна.

Возможно вы не хотите, чтобы ваши расширяющиеся творческие силы приняли предложение, что даже электроны имеют разум. Хорошо, я не буду настаивать. По крайней мере в этом месте сила не является причиной поведения. Более того, современная физика предлагает второй, возможно еще более решительный, вызов Истории Разделения: разрушение разделения я/другой.

Мы привыкли к вселенной, где существование происходит на заднем плане объективной декартовской системой координат пространства и времени. Если что-то происходит, оно занимает точку икс, игрик, зет, времени тэ, и это существование проистекает не зависимо от вас, меня, или другого существа во вселенной. Даже зная о парадоксе квантовых измерений, допущение объективности настолько сильно вплетено в наше восприятие, что было бы смешно отрицать его. Предположим вы идете спать до того, как объявлены результаты выборов. Вы просываетесь на следующее утро. Кто победил? Вы возможно еще не знаете, но вы не станете отрицать, что выбор был уже сделан, и что этот факт существует независимо от вашего знания. Или предположим вы расследуете ДТП. У каждого участника своя версия того, что произошло. Вы не станите отрицать, что существует реальность, независимая от их рассказов, состоящая из того, что “действительно произошло”?

Я бы не стал вдаваться в онтологические размышления, если бы не тот факт (факт!), что старая, неточная История Существования, где раздельное “я” существует в объективной вселенной, является рецептом к бессилию и отчаянию. Будучи отделенными от мира, что бы мы не делали большого значения не имеет. В обширном, нескоорденированном болоте раздельных “я” и безличностных сил, из которых состоит наша вселенная, наша способность к переменам зависит от количества сила, находящихся в нашем распоряжении (или вдохновить, если бы другие только услышали нас. А поскольку они отделены от нас, их выбор находится за пределом нашего контроля – если мы их только не заставит нас слушать. И вот мы снова возвращаемся к силе). В особенности, эта история приуменьшает значение и считает неважными большинство маленьких личных действий, которые мы испытыаем, на уровне чувст, характеризующие тот мир, в котором бы мы хотели жить.

Например, в мире разделения, где вы бы хотели изменить мир, остановить глобальное потепление, или спасти морских черепах, то значительно менее важной является работа волонтером в доме престарелых или спасение потерявшегося щенка. Эта старушка все равно скоро умрет. Так какая разница если ей будет немного комфортнее в последние дни жизни? Может быть вам было бы лучше провести эти дни с молодыми, уча их основам экологии.

Основывать наши решения на расчетах и измерениях, само по себе часть Истории Разделения. Мы можем назвать это инструментализмом, и он основывается на вере в понимание следственных связей, что мы можем знать с достаточной точностью, какие нас ожидают результаты. Но это не так. Наука поддерживала эту веру, переправляя квантовую неопределенность в микрокосмос, игнорируя важность нелинейной динамики с ее порядком из хаоса, и отрицая любые явления, подразумевающие разумную, межсвязанную вселенную, но сегодня становится все сложнее удержать этот мыслительный гельштат.

Даже если конечный результат благороден, инструментальное мышление отчуждает нас от других источников знания и ориенторов, которые имеют смысл лишь в другой Истории Я и Мира. И это может привести к чудовищным результатам. Кто знает кем и чем мы можем пожертвовать ради “дела”?

Оруэлл показал это в “1984”, когда О”Брайан, партийный деятель, притворяется, что хочет привлечь Уинстона в революционное Братство, ищущее способ низвергнуть Партию:

“Вы готовы пожертвовать вашими жизнями?”

“Да.”

“Вы готовы совершать убийства?”

“Да.”

“Совершать подрывные действия, которые могут привести к гибели сотен невинных людей?”

“Да.”

“Предать свою страну иностранным державам?”

“Да.”

“Вы готовы лгать, угрожать, развращать умы детей, распространять наркотики, ведущие к привыканию, поощрять проституцию, распространять венерические заболевания – делать что угодно, ради деморализации и ослабления силы Партии?”

“Да.”

“Если, например, в наших интересах будет плеснуть серную кислоту в лицо ребенка – вы готовы это сделать?”

“Да.”

Здесь показывается, что Уинстон на самом деле не отличается от Партии, ставя абстрактные и недостежимые цели впереди всего остального. Важно отметить, что Братство – это выдумка, фальшивка Партии; Братство и есть Партия. Точно также, только возможно более тонко, борец за социальные права и благополучие окружающей среды, жертвующий человеческими ценностями ради дела, не является настоящим революционером, а его противоположностью: столпом общества. Мы видим снова и снова, в организациях по защите окружающей среды, в организациях левого толка, то же самое выкручивание рук, запугивание подчиненных, захват силой, то же эгоистическое соперничество, как мы видим в других местах. Если они разигрываются в наших организациях, как мы можем надеятся, что они не буду разигрываться в мире, который мы создадим, в случае если нам удастся?

Некоторые группы это признают и выдаляют много времени групповому процессу, стараясь применить в своих организациях эгалитарные, все-включающие цели, которые они хотят привнести в общество. Многие группы “Окьюпай” получили опыт в том же духе. Тем не менее, эти попытки разработать новые принципы организации и консенсуса, указывают на растущее понимание единства внутреннего и внешнего. Не достаточно просто показывать свою эголитарность или всевключении. Надо понять, что именно таковыми мы и являемся. Как мы относимся друг к другу оказывает воздействие на то, что мы создаем.

Сноски

5. Я описал некоторые из этих заявлений с научной точки зрения, со значительными ссылками, в Главе 7 “Восхождение человечества.” Отличным источником является книга известного биолога Джеймса Шапиро “Эволюция: вид из 21 века (Аппер Сэддл Ривер, Файненшел Таймз Пресс, 2011)

6. Я не стану устанавливать альтернативную философскую позицию о природе реальности на этих страницах. Я просто хочу отменить, что наше дефолтное верование неточно; что оно – часть Истории Разделения. Поскольку она проникла в наш язык, от нее по настоящему невозможно избавится при помощи языка. Посмотрите на последнее предложение: “…по настоящему невозможным…” Я подразумеваю, что существует внешний фактор. Даже слова, вроде “рельность,” “настоящий” и “быть” определяют объективную реальность.

7. Джордж Оруэл “1984”, стр. 153