Глава 30: История

Однажды Конфуций гулял со своими учениками и увидал двух спорящих мальчиков. Конфуций спросил их о чём они спорили. Они ему объяснили, что они выясняли ближе ли солнце к земле на рассвете и дальше в полдень, или дальше на закате и ближе в полдень. Один из мальчиков объяснял, что солнце выглядит больше на рассвете и меньше в полдень, поэтому оно должно быть ближе на рассвете и дальше в полдень. Другой же мальчик настаивал, что утром прохладно и жарко в полдень. Конфуций не мог решить кто же прав. Мальчики сказали издевательски: «И кто сказал, что ты умён?»

Эта история из древней коллекции даосских аллегорий , известных как Лиеци, в переводе Томаса Клири «Жизнеспособность, Энергия, Дух: Даосская книга заклинаний». Клири объясняет: «Эта история показывает ограничения дискурсивного рассуждения, намекая на более всеобъемлющую модель сознания. Представлена как шутка над Конфуцием, она показывает как логика может быть связной внутри своих рамок и в то же время быть не эффективной или неточной в большем контексте».

Мы уже видели как то, что мы считаем настоящим, правдивым и возможным является следствием истории, которая в нас. Мы видели, как логика Разделения неизбежно приводит к отчаянию. Мы уже видели, как зло есть следствие ощущения разделения. Мы уже видели как вся цивилизация построена на мифе. Мы уже видели, как цивилизация попала в ловушку своих «постулатов», идеологию контроля исправить потерю контроля. Мы уже видели, как наши многочисленные усилия по изменению мира включают в себя привычки разделения, оставляя нас беспомощными избежать повторения того же самого с нарастающей сложностью.

Как предлагает Клири, чтобы выйти из этой ловушки мы должны действовать из большего контекста, более всеобъемлющей модели сознания. Это означает не только пребывание в новой истории, но и работа в сознании истории. Если наша цивилизация построена на мифе, то для того, чтобы изменить цивилизацию необходимо поменять миф.

Важно отметить, что это не призыв к бездействию или просто словам. Каждое действие открытое символической интерпретации может стать частью рассказа истории. Когда Панчо Рамос Штирле говорил об оскорбительным полицейским с уважением, он открыл надлом в истории мира этого человека.

Парадоксально, но действия имеющие символические подтекст менее сильные в уничтожении старой истории нежели действия, которые сделаны искренне, без подтекста. Я читал о племени Шуар в Эквадоре, решивших оказывать сопротивление силой горнодобывающим компаниям, ищущих месторождения золота и меди, и для этой цели вырубающих тропический лес. Говорит вождь племени Доминго Акуаш: «Лес всегда давал нам всё, что нам требовалось, и мы собираемся защищать его, так как сделали бы наши предки, с копьём в руке. Чтобы добыть золото им сперва придётся нас всех перебить.»

Давать задумаемся о смысле его слов. Это не был просчитанная пиар кампания. Шуар уже уничтожили оборудование горнодобыдчиков в нескольких местах. Очевидно, что лютое племе готово умереть, чтобы защитить свою землю. Их слова полностью искренни и правдивы.

С другой стороны если они добьются своего, то это не будет благодаря тому, что их копья победили танки, пулемёты, вертолёты и бульдозеры, которые правительство направит на защиту горнодобывающих компаний. Они никогде не смогут победить индустриальную цивилизацию. Ведь индустриальная цивилизация – повелитель силы, приспосабливающая каждый возможный источник энергии ради усиления воздействия на материальный мир. Сила – основа нашей цивилизации и технологии. Племени шуар не удастся победить индустриальную цивилизацию в их собственной игре. Тем не менее Шуар победят. Давайте попробуем понять почему. В какую игру они играют? Если мы, желающие привнести перемены, поймём это, то возможно мы тоже сможем победить.

В какую бы игру они не играли, закономерно признать, что это таже игра, в которую играла Дайан Уилсон в раннее приведённом рассказе, та же в которую играл Панчо, возможно та же игра, в которую играют женщины из племени в западной Канаде в движении Отныне Без Праздности ради того, чтобы остановить вырубку леса на их земле. С определённой точки зрения все эти люди ужасно наивны. Такие движения не всегда берут вверх – или же они берут вверх для нас незаметным способом? Как насчёт всех тех племён, которые были истреблены, защищая свои экосистемы? Их усилия были тщетны? Будут ли ваши усилия тщетны по созданию более красивого мира?

Первое, что я заметил о Шуар это их преданность земле, лесу и племени и тому, что для них является священным. Это не основанный на страхе ответ на угрозу. Действительно им угрожает гораздо большая опасность в борьбе против Движения Прогресса, нежели если бы они не сопротивлялись и приняли навязанные им правила игры.

Второе на что я обратил внимание это то, что они не борятся против кого-то, они борятся за что-то. У них есть видение их земли такой, какая она должна быть. У них есть нечто большее, чем они, ради которого они могут жить и бороться. Я подозреваю, что чем глубже они будут погружаться в борьбу, их видение того, чему они служат только углубится. В отличии от них, современные активисты больше заинтересованы в остановке этого или остановке того. Они редко определяют борьбу тем, что они хотят создать или тем большим, чему они желают служить. Один из симптомов этой нехватки это цель «устойчивого развития». Что именно мы хотим устойчиво развивать? Являются ли творческие силы человечества уникальны в бесцельном порядке природы? Мы должны увидеть видение того, что возможно, которому мы бы вверились.

Третье, несмотря на то, что Шуар не расматривали действия сопротивления в символическом стремлении, их действия несут сильнодействующее значение. Благодаря их действиям становится сложнее принять историю, в которой выкапывание минералов в Амазонии является нормой. Горнодобывающие компании делают всё от них зависящее, чтобы сконструировать такую историю – деревья вновь будут высажены, отбросы будут хранится в безопасных источниках, и к тому же, Шуар уничтожают диких животных, охотясь на них и их дети не ходят в школу – не забыв добавить к этим нелепостям еще и то, что племя Шуар – дикари и сами не знают, что для них хорошо. В свете того, что люди из этого племени готовы распрощаться со своими жизнями ради того, во что они свято верят перегружает историю неправдоподобностью.

Если племени Шуар удастся сохранить в целости свою родную землю, это будет не из-за того, что их копья победят пулемёты цивилизации. Причиной послужит вызовы, от которых не выдержит история: что нельзя убивать их и забирать из их земли минералы. Это произойдёт от того, что достаточно высокопставленных людей откажутся использовать оружие, бомбы и бульдозеры. Это произойдёт оттого, что мы, индустриальный мир, откажемся использовать находящийся в нашем распоряжении силу. Сильная история смогла бы оправдать и рационализировать что угодно ради добычи этого золота. Пол века назад мало бы кто усомнился в неприятной необходимости выселить индейцев, чтобы очистить путь прогрессу. До недавнего времени мы не испытывали сострадания, убивая «всех до последнего». Но на сегодняшний день наша история уже не столь сильна.

Когда история молода и крепка, то у неё есть вроде иммунной системы, которая защищает её приверженцев от когнитивного диссонанса. Свежие данные, которые не совпадают с сюжетом истории, с лёгкостью отбрасываются. Они кажутся чужеродными. Иммунная система отвечают несколькими способами. Она может напасть на держателя разрушительной информации: «Какой мандат у него есть?» Она может выразить несколько поверхностных возражений и притворится, что оппонент об этом не подумал и у него нет ответа: «Но ведь технология занчительно удленила среднюю продолжительность жизни, поэтому нам надо откуда то добывать минералы.» Она может аппелировать к само собой разумеющейся справедливости системы: «Разумеется учёны и инженеры вывели, что это наименее разуршительный способ добычи» Или же вообще игнорировать оскорбительную информацию, отправив в мусорную корзину «аномалий,» или же просто выбросив в дыру памяти.

Когда история устаревает никакой из этих ответов иммунной системы так хорошо уже не работают. Непоследовательные данные, даже будучи отброшенными оставляют после себя навязчивое сомнение. Словно стареющее тело или чрево перед рождением младенца на свет, история становится всё менее и менее комфортной. Поэтому люди вроде Шуар могут добиться своей цели, когда другим до них в течении тысяч лет не удавалось. Их сопротивление возможно выбьет нас из истории, разрешающей разграбление.

Шуар не миролюбивое племя и они избавились от разведовательной группы с их оборудованием под угрозой расправы. Однако они не воюют в том смысле, что они не стараются победить врага. В противоположность этому, большая часть нашей популярной культуры с её военным менатлитетом представляют победу как силовая победа над совершившими зло. Например, в фильме Аватар, которая сильно напоминает происходящее с Шуар, выдуманное племя Наави берёт вверх над космическими кораблями и артиллерией человеческих захватчиков при помощи копий, лука и стрел и больших животных. Когда убивают главного генерала людей, то достигается полная победа. Другого и быть не может, посколько он изображён как совершенно безнадёжным злодеем. К счастью для Шоар, они не заражены вирусом идеалогии «зла». Они воюют с горнодобывающими компаниями. Они воюют с горной добычей.

Я бы хотел увидеть у фильма Аватар другой конец. Я бы хотел увидеть как планеты проникает в нервную систему людей, что они, уничтожив древо мира, также почувствовали боль, таким образом стерев разграничение между нами/ими, который позволял им видеть планету лишь как источник полезных ископаемых. Именно это измененив восприятие должна пройти наша цивилизация. Потому что я не думаю, что Шуар победит нас своими копьями.

Однако они могут побдеить наши истории копьями, словами и другими действиями. В этом каждый их нас может к ним присоединится, чтобы поучиться у них. В чём заключается разница между символически насыщенной силы, которую используют Шуар и обычного насилия и терроризма? На самом деле их отделяет один шаг от асимметричной борьбы, в которой учавствуют Шуар, до то, что люди в наши дни называют терроризм. Я не удивлюсь если эквадорское правительство вскоре использует этот эпитет по отношению к Шуар.

Я не буду пытаться провести грань между асимметричной борьбой и терроризмом и возможного оправдания того и другого. Хочу только добавить, что как только мы отделяемся от конкретного (остановка бульдозера, который пытался повалить дерево) к абстракному (наносим удар врагу или символический удар за правое дело) мы попадаем на опасную территорию.

Перефразируя Мартина Лютера Кинга скажу, что можно убить ненавидящих, но ты не убьёшь ненависть; на самом деле вы создадите еще больше ненависти от одного усилия. Более того, в современном мире вы в любом случае проиграете, так как люди у власти с лёгкостью вас всех перебьют.

Чтобы понять насколько глубоко укоринилась привычка разделения под названием «завоевание зла», посмотрите как часто мы называем любую попытку привнести социальную или политическую перемену «борьбой» и «кампанией». То и другое военные метафоры. Мы говорим о «мобилизации наших соратников», чтобы «надавить», чтобы «заставить» наших опонентов «сдаться».

Опять же я не говорю, что никогда не стоит драться, также как я не пытаюсь высказаться касательно длительного и сложного спора о ненасилии. Если интерпретировать в целом, насилие, то которое нарушает человеческие границы, неизбежно. Общественный протест, приводящий к заторам на дорогах, нарушает распорядок дня бедного человека, которому приходится по долгу ездить из дальнего пригорода на работу. Переходя к новому миру, разрушение старого неизбежно. Но когда насилие проистекает от ненависти или демонизации других людей, то оно основано на лжи. Давайте не буду заниматься самообманом используя известные, комфортные тактики и метафоры силы, когда нам доступны более действующие процессы, несущие перемены.

Причина по которой сопротивление Шуар так нас трогает это не то, что они готовы убить ради своего дела, а то, что они готовы умереть ради него. Это в чистом виде служение нечто большему, чем мы. Это то, что мы должны взять за пример, если мы хотим создать более красивый мир, о котором ведают наши сердца. Также это хороший способ вознестись над раздельным я, поскольку служить означает стать частью нечто большего, обладающего мощью принести перемены сверх нашего причино-следственного понимания. Тогда неожиданное, невероятное и чудесное может произойти.

Чем более твёрдо мы стоим в большей Истории Я, Истории Межсуществования, тем могущественне мы станем, разрушая История Разделения. Я думаю, что вопросы насилия и ненасилия, этики и принципов, правильного и неправильного, заставляют нас теряться в коцептуальном лабиринте. Видите, солнце ближе в полдень. Нет при восходе. Каждый злой поступок и каждое трусливое бездействие, которое когда либо было совершено на этой земле было оправдано принципом – логикой истории. Чем больше мы будем отходить от длительной интоксикации История Разделения, тем больше у нас будет шанс попасть в «более комплексный режим сознания» – сознание истории. В ней мы спрашиваем себя: «В какой истории я буду пребывать?»